Маркс и Энгельс: дружба - это чудо!
Так уж вышло, что осенью 1843 года в Париже Карл Генрих Маркс познакомился с Фридрихом Энгельсом...
Первую встречу немецкого политического журналиста с сыном текстильного фабриканта вряд ли можно назвать удачной. Карл принял Фридриха весьма холодно. А как иначе, если молодой человек оказался (во всяком случае, так показалось поначалу), страшно сказать, младогегельянцем! Но чуть менее, чем через год, в конце августа 1844 года, Энгельс, направляясь из Англии в Германию, посетил Париж снова. И встретился с Марксом второй раз. Почти десять дней пламенный революционер и преуспевающий буржуа активно общались. В ходе разговоров внезапно обнаружилась чрезвычайная близость мировоззрений. И так уж повелось, что именно август 1844 года стал точкой отсчета крепкой дружбы двух теоретиков и практиков социализма. Эдгар Лонге, французский медик, общественник и внук Карла Маркса, в воспоминаниях отмечал: «Дружба Энгельса и Маркса заслуживает того, чтобы войти в историю наравне с древней легендой об Оресте и Пиладе» (в XIX веке выражение «как Орест и Пилад» было очень популярно и означало крепкие дружеские связи).
Маркс и Энгельс представляли собой людей совершенно отличных друг от друга. Пожалуй, по-настоящему их объединяла лишь любовь к интеллектуальным занятиям и свойственная каждому из них фанатичная вера в социализм. Они были различны по характеру, они не совпадали по манере научной работы, они совершенно иначе относились к жизни. Но так бывает, что противоположности сходятся. Крепко. И надолго.
«В самом деле, большую часть своей жизни Энгельс был вынужден вести торговые дела фирмы своего отца в Манчестере, где она находилась, и заниматься профессией, которая его крайне тяготила; он это делал исключительно для того, чтобы оказывать помощь Марксу и дать ему возможность завершить свой труд (имеется ввиду «Капитал»). И нет сомнения, что без Энгельса Маркс и его семья умерли бы с голоду.»
Эдгар Лонге
Фигуры основателей тех или иных учений часто мистифицируются, а от их изначального отпечатка мало, что остается. При этом совершенно неважно, обожествляется или, напротив, проклинается та или иная историческая личность. Я постараюсь нарисовать человеческие портреты Маркса и Энгельса, чтобы без каких-либо мистификаций, позволить вам посмотреть на эту странную пару друзей взглядом немного сонного, но живо интересующегося судьбой обсуждаемых личностей завсегдатая пятничной вписки.
Карл Генрих Маркс наш молодец! Политик, пьяница, отец…
Маркс фанател от занятий наукой, под которой понимал то, что понимал: «наука не должна быть эгоистичным удовольствием: те счастливцы, которые могут посвятить себя научным задачам, сами первые должны отдавать свои знания на службу человечеству», да и вообще «работать для людей» надобно (и, наверное, думать своей головой).
Но сам Маркс, будучи «свободным» от классовых предрассудков и «влияния частных интересов» (если не считать, конечно, дуэлей, в коих Маркс участвовал), писал, по воспоминаниям его зятя Поля Лафарга, «только с определенным намерением распространять результаты своих исследований и твердым, определенным решением дать научную основу социалистическому движению, которое до него блуждало в утопическом тумане». Отец материалистического понимания истории чудовищно много работал над своими многостраничными трудами, которые при этом не приносили ему денег. Маркс много курил и иронизировал на этот счет: « ”Капитал” не вернет мне даже того, что стоили мне сигары, которые я выкурил, работая над ним».
Его вполне можно назвать «истребителем спичек»: обдумывая свои идеи, Маркс не замечал, что его сигара или трубка потухла, и ему вновь приходилось прикуривать. Он жил в «упорядоченном» хаосе, книги и исписанные тетради лежали на первый взгляд спорадически в его кабинете, однако, при первой необходимости тут же находились и демонстрировались собеседнику для подтверждения какого-либо факта или цифры. К книгам Маркс относился небрежно, можно даже сказать «потребительски»: «Они – мои рабы и должны служить мне, как я хочу».
С понедельника по субботу Маркс, делая перерывы только, чтобы поесть и прогуляться в Хэмпстед-Хит (лесопарковая зона на севере Лондона), с восьми утра до двух-трех часов ночи корпел над своими исследованиями в кабинете.
«Весь свой организм он приносил в жертву своему мозгу: мышление было для Маркса высшим наслаждением».
Поль Лафарг
Маркс обладал энциклопедическими знаниями, а его мозг был будто заточен под диалектический метод: «[он] мастерски разлагал предмет на его составные части, и затем восстанавливал его со всеми его деталями и различными формами развития, и открывал внутреннюю их зависимость». Единственным физическим упражнением Маркса была ходьба. Он ходил по кабинету из стороны в сторону, даже вытоптав небольшую дорожку на ковре, а присаживался только для того, чтобы записать те мысли, которые у него появились во время ходьбы. Маркс был полиглотом, уже на склоне лет он выучил русский, в совершенстве владел немецким, английским и французским. Он обожал художественную литературу, знал наизусть многие пьесы Шекспира, любовь которого передалась его дочерям.
Воскресенье для Маркса было семейным днем, на целые сутки он прекращал свою деятельность, проводя время с женой и детьми (всего у Маркса было шестеро детей, из которых до взрослого возраста дожили лишь трое: старшая дочь Женни, средняя Лаура и младшая Элеонора). Нежный, кроткий и снисходительный дома, он был объектом культа в социалистической среде. Если дома его дети называли шуточно «Мавром» - в глазах дочерей он был скорее большим другом, – то члены Союза коммунистов называли его «отец Маркс».
Маркс перенес множество невзгод и потерь. После эмиграции в Лондон в августе 1849 года, он столкнулся с нищетой, безденежьем и утратами. Жена Маркса Женни (Женни фон Вестфален – баронесса, отказавшаяся от аристократической жизни, чтобы последовать за мужем. Была всю жизнь рядом с Марксом, поддерживая его в сложные минуты и редактируя его работы) описывает жизнь семьи Марксов так:
«Моего мужа здесь совсем замучили самые мелочные житейские заботы… Чтобы спасти [Новую рейнскую] газету, он вложил в нее тысячи наличными… Он взял на себя все тяготы… Я поехала во Франкфурт, чтобы заложить свои серебряные вещи, последнее, что у нас было…. Несмотря на свое расшатанное здоровье, она (не знаю почему здесь «она», а не «я», цитирую письмо по воспоминаниям внука четы Марксов Эдгара Лонге ) экономии ради, решила сама кормить своего четвертого ребенка… Не думайте, что эти страдания из-за мелочей меня сломили. Я слишком хорошо знаю, что мы далеко не одиноки в нашей борьбе и что ко мне судьба еще милостива, - я принадлежу к немногим счастливицам, потому что рядом со мной мой дорогой муж, опора моей жизни. Что меня действительно мучает до глубины души, из-за чего мое сердце обливается кровью, так это то, что мой муж должен претерпевать столько мелочных невзгод, в то время как ему можно было бы помочь столь малым».
Женни жила своим мужем (сегодня бы сказали, что их отношения были абьюзивными и созависимыми). Марксы постоянно испытывали нужду, тех денег, которые высылал Энгельс и зарабатывал Карл, работая в период с 1851 по 1861 год лондонским корреспондентом газеты «New-York Tribune», не хватало. В 1851 году после рождения дочки, которую назвали Франциской, Маркс писал Энгельсу:
«Одновременно моя жена разрешилась от бремени 28 марта. Роды были легкие, но теперь она очень больна, и скорее по причинам материального, чем физического свойства. При этом у меня в доме буквально нет ни фартинга, зато тем большее количество счетов от мелких торговцев, мясника, булочника и тому подобное…»
В 1852 году Франциска умерла. Женни Маркс так описывала эти события в своих воспоминаниях:
«На пасху… наша бедная маленькая Франциска заболела бронхитом в тяжелой форме. Три дня боролось бедное дитя со смертью, она так сильно страдала. Её крохотное бездыханное тельце покоилось в маленькой задней комнатке. Мы все перешли в переднюю комнату и, когда наступила ночь, легли на полу – трое живых детей [Старшая дочь Женни, младшая на тот момент Лаура и сын Эдгар] лежали вместе с нами. Мы все оплакивали маленького ангела, который, холодный и бледный, покоился возле нас. Смерть дорогой девочки совпала с периодом самой горькой нужды в нашей жизни… Тогда я в смятении отправилась к одному французскому эмигранту. Он тотчас же дал мне самым дружеским участием два фунта стерлингов. Из этих денег было уплачено за маленький гроб. Когда девочка появилась на свет, у неё не было колыбели и ей долго отказывали даже в последней маленькой обители».
Удар отягощался также тем обстоятельством, что всего год до этих обстоятельств в семье Марксов умер, не прожив и года, их сын Гвидо.
Конечно, детская смертность в середине XIX века была очень высокой, и вряд ли Карл и Женни являли собой уникальную в этом отношении семью, однако, письма и воспоминания Марксов в целом отражают общую атмосферу безысходности, которая царила в небольшой квартире на Дин-стрит как раз в тот момент, когда Карл Маркс писал «Капитал». В 1855 году он перенес один из самых больших ударов в жизни: смерть от туберкулеза единственного сына Эдгара, прожившего неполных 8 лет. «Полковник Муш» - так шутливо называл Маркс своего сына – был приветливым, одаренным и оригинальным ребенком. Даже в течение болезни он сохранял свой привычный характер и настрой. Отец видел в Эдгаре продолжение самого себя, сын Маркса любил книги и всюду проявлял независимость. После смерти «полковника Муша», Маркс писал Энгельсу, с которым всегда делился печалями и радостями:
«Дом, разумеется, совершенно опустел и осиротел со смертью дорогого мальчика, который оживлял его, был его душой. Невозможно выразить, как нам не хватает этого ребенка. Я перенес уже много несчастий, но теперь я знаю, что такое настоящее горе. Чувствую себя совершенно разбитым. К счастью, со дня похорон у меня такая безумная головная боль, что я не мог ни думать, ни слушать, ни видеть. При всех ужасных муках, пережитых за эти дни, меня всегда поддерживала мысль о тебе и твоей дружбе и надежда, что нам вдвоем предстоит сделать еще на свете кое-что разумное».
Несмотря на все беды и невзгоды Маркс не отказывался от своего пути.
«Сотрудничество Маркса в «New-York Tribune» в течение нескольких лет немного улучшило его материальное положение, но затем нужда снова достигла таких размеров, что Маркс писал Энгельсу о своем намерении поручить детей друзьям, расстаться с Еленой Демут (служанка Женни Маркс, которая сильно привязалась к семье Марксов и никогда их не покидала, с ней связана темная история о рождении сына вне брака, в отцовстве которого подозревали Маркса, однако в конечном итоге отцом себя признал бездетный Энгельс позже пристроивший мальчика по имени Фредерик в семью неких Льюисов, содержание Фредерика Энгельс взял на себя), поселиться с женой в меблированных комнатах и поискать себе место скромного кассира».
Эдгар Лонге
Мысль о работе канцелярским служащим, которая приносила бы более стабильный доход (Марксу платили только за те статьи в «New-York Tribune», которые публиковались в номере – приблизительно 1/3 от общего количества написанных статей), внушала ему отвращение. Он считал, что предназначен для великого дела и на благо человечества. В этом его также убеждал Энгельс, который готов был работать конторе отца, чтобы финансово поддерживать своего друга, в котором видел и признавал гения (это вовсе не означает, что Энгельс был полностью покорен мысли Маркса, напротив, они часто спорили, а сам Маркс считал наибольшей победой переубеждение Энгельса).
Но работа Маркса не ценилась профессиональным сообществом. После того, как в 1867 году первый том «Капитала» вышел в свет, по мнению самого Маркса его работу «замолчали на смерть» классово неправильные ученые (именно поэтому он был очень рад внезапному интересу к его работам в России). По воспоминаниям революционера Г.А. Лопатина, Маркс так иронизировал на этот счет: «Вы знаете какой капитал я нажил на «Капитале»? <…> Ровно 85 марок!» Маркс не вписывался в рынок экономической науки, внутри которой уже созревал запрос на значительные перемены, гегельянство выходило из моды, утверждались идеалы позитивизма, а методология классической политической экономии представлялась устаревшей.
По иронии судьбы Маркс любил математику и даже посвятил около тысячи страниц (см. «Математические рукописи») о дифференциальном исчислении. В письме от 31 мая 1873 года Маркс писал Энгельсу:
«Дело в следующем: ты знаешь таблицы, в которых цены, учетный процент и т. д. представлены в их движении в течение года и т. д. в виде восходящих и нисходящих зигзагообразных линий. Я неоднократно пытался — для анализа кризисов — вычислить эти up and downs как неправильные кривые и думал (да и теперь еще думаю, что с достаточно проверенным материалом это возможно) математически вывести из этого главные законы кризисов.»
Вполне возможно, если бы Маркс сосредоточился на математике, а не на «завершении классической политэкономии», его бы оценили при жизни.
Его портрет не будет полным, если не добавить красок, которые бы весьма живописно охарактеризовали роль Маркса в процессе бесконечного отписывания от политдвижа (традиция, которую многие идеологические движения сохраняют по сей день).
«Этот склочный и в высшей степени нетерпимый человек изначально сомневался во вменяемости любого, кто не принимал его аргументов. Он описывал экономические проблемы крайне точно, а на философские и исторические темы рассуждал с известным красноречием; что до его политических текстов, то они изобиловали грубостями и непристойностями. Маркса было нетрудно уличить в антисемитизме, а противников он называл «деревенщинами», «мошенниками» и даже «клопами». В начале карьеры, будучи в Брюсселе, он принимал у себя немецкого портного по фамилии Вейтлинг. Тот был верным сыном рабочего движения. На его ногах виднелись шрамы от оков, которые он носил в прусских тюрьмах, - верный признак бескорыстной и храброй борьбы за права немецких рабочих. К Марксу его привело желание поговорить о таких вещах, как справедливость, братство и солидарность, в результате же он был безжалостно проэкзаменован на предмет знания «научных принципов» социализма. Ответы растерявшегося Вейтлинга были сочтены неудовлетворительными. Прежде сидевший в позе старшего экзаменатора, Маркс начал яростно мерить шагами комнату. «Невежественность еще никому не помогала!» - наконец прокричал он. Аудиенция завершилась.
Роберт Хайлбронер.
На самом деле, таких историй было множество. Главная, пожалуй, касалась противостояния с Прудоном.
Карл Генрих Маркс пережил свою жену и старшую дочь. Он умер 14 марта 1883 года (Женни – единственная из дочерей Маркса, жизнь которой сложилась благополучно, она была счастлива в браке, в котором родилось шестеро детей; Лаура совершила самоубийство, вместе со своим мужем Полем Лафаргом приняв цианистый калий; младшая сестра Элеонора была несчастлива в браке и покончила с собой в возрасте 43 лет, приняв синильную кислоту).
Фридрих Энгельс, или не все герои носят плащи.
Энгельс был сыном преуспевающего текстильного фабриканта Фридриха Энгельса-старшего, родился в вестфальском городе Бармен, с детства помогал отцу в торговом доме. Позже в Бремене он проходил обучение на торгового работника, подрабатывая бременским корреспондентом газет «Stuttgarter Morgenblatt» и «Augsburger Allgemeine Zeitung». В 1841 году проходил годичную военную службу в Берлине, где посещал также кружок младогегельянцев и лекции по философии в университете. Этот короткий период жизни оказал на молодого Фридриха значимое влияние, заложив с одной стороны любовь к "военной науке", филологии и литературе, а с другой пристрастие к диалектике. В 1842 году Энгельс-младший отправляется в Манчестер, чтобы завершить коммерческое образование на фабрике отца. Здесь он знакомится с работницами ирландского происхождения Мэри и Лидией Бёрнс: Мэри стала его первой женой, а после её смерти Фридрих женился на Лидии (примечательно, что в официальный брак, как с Мэри, так и с Лидией, Энгельс вопреки собственным принципам вступал лишь за несколько часов до смерти каждой из его жён).
В Манчестере Энгельс-младший подробно знакомится с бытом и нравами рабочего класса, что в конечном итоге вылилось в его "Положение рабочего класса в Англии". В процессе завершения коммерческого образования на фабрике отца молодой Фридрих активно взаимодействует с чартистами и вступает в контакт с первой немецкой революционно-ориентированной рабочей организацией "Союз справедливых" (после вступления в эту организацию Маркса и Энгельса в 1847 году, она была переименована в "Союз коммунистов"), что в конечном итоге приводит к личному конфликту с Энгельсом-старшим, а также способствует установлению полицейского наблюдения. Начиная с 1845 года Энгельс-младший часто меняет свое место пребывания, переезжая в Брюссель, возвращаясь на короткое время в Англию, снова в Брюссель, далее последует Кёльн, Лозанна, опять Кёльн и убежище в Швейцарии, которое потребовалось вследствие участия молодого Фридриха в Народной армии Бадена и Пфальца. Лишь в 1849 году уже после поражения революционной армии в гражданском конфликте в юго-западных землях Германии Энгельс-младший возвращается в Англию, где он живет до самой смерти.
В 1850 году Фридрих снова начинает работать в торговой фирме отца "Эрмен & Энгельс". В его обязанности коммерческого служащего входит ведение корреспонденции фирмы на разных языках, а также посещение торговых бирж. Эта "ненавидимая" деятельность приносила Фридриху доход, который позволял содержать Карла Маркса (интересно также, что Энгельс помогал Марксу еще и с написанием статей для «New-York Tribune»). Энгельс-младший вплоть до 1870 года (Энгельс стал совладельцем фирмы отца лишь после смерти последнего, а в последствии продал свою долю второму собственнику - Эрмену, порвав с коммерцией) одновременно живет двумя жизнями: с 10 до 4 - исправный и успешный делец, по вечерам - социалист и революционер.
Для приема своих знакомых из коммерческого мира он имел официальную квартиру в центре города, а в маленький домик в предместье города имели доступ только его политические и научные друзья... Если по вечерам, освободившись от коммерческого рабства и вернувшись в свой домик, Энгельс снова становился свободным человеком, то в течение дня он принимал участие не только в деловой жизни промышленников Манчестера, но и в развлечениях: посещал их собрания, банкеты, занимался их спортом. Будучи прекрасным наездником, он имел собственную лошадь для охоты на лисиц. Он не упускал случая принять участие в такой охоте, когда, согласно старому феодальному обычаю, высшее и среднее дворянство приглашало окрестных наездников на травлю лисиц. Энгельс был в числе первых в яростной скачке за зверем, и рвы, изгороди и прочие препятствия были ему нипочем. Маркс по этому поводу сказал мне однажды: "Я все боюсь услышать когда-нибудь, что с ним произошёл несчастный случай".
Поль Лафарг
Энгельс впитал английскую сдержанность и все сопутствующие манеры, Поль Лафарг даже отмечает, что его буржуазные знакомые вряд ли были осведомлены о второй жизни Фридриха, "во всяком случае они решительно ничего не знали о высоких умственных качествах человека, с которым ежедневно общались, потому что Энгельс весьма скупо обнаруживал пред ними свои познания". Утром и днем - предающийся капиталистическим страстям буржуа, - вечером и ночью - страстный социалист и революционер, - Фридрих Энгельс являл собой живой пример диалектического противоречия. Ну или был своего рода супер-героем Манчестера.
Энгельс-младший, также как и его друг Карл Маркс, был человеком энциклопедических знаний ("Хотел бы я видеть человека, - однажды воскликнул Маркс в процессе чтения одного из писем от Энгельса, - который не нашел бы Фреда столь же милым, сколь и образованным!"), а также свободно владел многими языками, включая местные диалекты. В близком круге, иронизируя над особенностью Фридриха заикаться в минуты волнения, даже шутили, что он "заикается на двадцати языках".
Лаврову (Лавров П.Л. - русский социолог, философ, историк и революционер) он писал по-русски, французам - по-французски, полякам - по польски и т.д. Он наслаждался литературой на местных диалектах и спешил приобрести народные издания Биньями, написанные на миланском наречии. На взморье в Рамстеге владелец одного балагана, окруженный толпой мелкого лондонского люда, показывал бородатого карлика в мундире бразильского генерала. Энгельс заговорил с ним сначала на португальском, затем на испанском языке - никакого ответа. Наконец, "генерал" сам обронил какое-то словечко. "Да этот бразилец на самом деле ирландец!" - воскликнул Энгельс и обратился к нему на его родном наречии. Бедняга, услыхав родную речь, заплакал от радости.
Поль Лафарг
Энгельс, в отличие от Маркса, работал быстро и легко. Его кабинет представлял собой воплощение порядка: ни одного клочка бумаги, строго упорядоченная библиотека, приветливая атмосфера гостиной, а не "каморка затворника". Для Фридриха крайне важным было поддерживать себя в превосходной физической форме, он скрупулезно следил за своей внешностью: "бодрый, подтянутый, он всегда выглядел так, точно готов был явиться на смотр, как в те времена, когда он служил в качестве вольноопределяющегося одногодичника в прусской армии". Энгельс был бережливым и аккуратным, подолгу нося одну и ту же одежду, которая вне зависимости от срока давности приобретения выглядела, как новая. Он являл собой пример аскета, который при этом с удовольствием тратил деньги на своих гостей.
Он был воплощенное радушие и отличался прекрасными манерами... В будни, если не приходил кто-либо из нас повидать его, позавтракать или пообедать с ним, он жил чрезвычайно скромно. Зато по воскресеньям радостно было наблюдать, какое огромное наслаждение он испытывал в кругу своих друзей, когда он мог доставить им удовольствие, угостив их лучшим, что у него было. <...> Удовольствие, с которым он почти до самого последнего времени пил пиво и курил сигары, или (и это вновь говорит о бескорыстной натуре этого человека) удовольствие, с которым он наблюдал, как это делают другие, когда сам уже не мог больше ни пить, ни курить, - свидетельство либерального или, лучше сказать, социалистического воспитания.
Эдуард Эвелинг
Энгельс жил просто, умел любить глубоко, но также и обладал способностью истово ненавидеть: "Временами, когда делалось что-нибудь по его мнению, неправильное, он выходил из себя от возмущения, но обычно этот гнев шел ему на пользу". Энгельса можно было назвать бытовым консерватором - он был человеком привычек. Ему нравилось, "чтобы определенные вещи ежедневно выполнялись одинаково и в одно и то же время". Однако, несмотря на способность "глубоко ненавидеть" и бытовой консерватизм, Энгельс был человеком легким и приятным, он внушал огромное доверие всем людям, которые с ним сталкивались.
Энгельс, в отличие от Маркса, вряд ли считал себя тем, кто работает во имя будущего человечества, он скорее старался помогать здесь и сейчас. После смерти Карла, Фридрих опекал его экономку Елену Демут, незаконнорожденного сына которой ранее он признал в качестве своего, а позднее помогал деньгами семье, взявшей мальчика на воспитание. Энгельс заботился о дочерях Маркса (своих детей Фридрих не имел), оказывая им финансовую поддержку после смерти их отца.
5 августа 1895 года Энгельс скончался от рака пищевода. Последняя воля супер-героя социалистического движения заключалась в том, чтобы его тело было кремировано, а урна с прахом опущена в море у города Истборн на побережье Ла-Манша.
Эпилог
Если вы читали “Капитал” Маркса, то вы легко увидите, насколько разным был его автор. Человек, который внятно, въедливо и последовательно рассуждает на экономические темы (вводя даже категорию “чистого капитализма”, чтобы показать и прояснить его логику и обреченность). Весьма обстоятельный аргументативный философ. И политический автор, задача которого переиграть и уничтожить дешевок, сомневающихся в истинности того, что написали первые двое.
Добавьте к этой диалектической триаде явный комплекс величия и нарциссизм, который с одной стороны сделал Маркса тем, кем мы его знаем, с другой, заставлял окружение перед ним трепетать, но с третьей, в определенном объеме и порождал многие несчастья. И Энгельс здесь - это своего рода помощник главного героя, но на деле - основной герой. Спаситель безнадежного предприятия. Стоило ли его спасать? Как говорится, на это читатель вправе ответить самостоятельно.
P.S. Вместо послесловия…
Анкета выглядит почти комически контрастно. Про них бы полноценный фильм снять в духе Скорсезе